Георгий Мартынов - Каллисто [Планетный гость]
— Может быть, ошибка? — невозмутимо сказал Штерн.
Никто не успел ответить на это замечание, как поступило следующее сообщение.
Абакан телефонировал, что космический корабль показался на его горизонте и быстро летит на запад на высоте ста пятидесяти километров.
Сомнений больше не было. Гости из глубин вселенной решительно опускались. Было похоже, что их колебания, если таковые у них были, окончились, и они уверенно направили свой корабль к поверхности планеты.
— На аэродром — коротко распорядился Куприянов.
— Я останусь здесь, — сказал президент Академии. — Буду принимать сообщения и немедленно передавать вам. Необходимо, хотя бы приблизительно, определить, где они приземлятся.
— Это можно будет почти точно определить, когда мы получим сообщение из Акмолинска, — сказал Степаненко. — Очень важно знать, в каком направлении и на какой высоте они пролетят над ним.
— Я вам немедленно это сообщу. Счастливого пути, товарищи!
Автомобили всю ночь стояли у подъезда. Шоферы, так же как и участники экспедиции, не смыкали глаз, каждую минуту ожидая своих пассажиров.
Все быстро расселись, и четыре машины, выехав из ворот обсерватории, помчались к аэродрому, до которого было не больше пяти километров.
Куприянов и Степаненко остались на аэровокзале, а остальные направились прямо к самолетам, моторы которых уже работали на малом газу.
Начальник аэропорта провел Куприянова и его спутника в свой кабинет.
Ожидание было непродолжительным. Президент передал телефонограмму из Акмолинска, сообщавшую, что корабль на высоте всего сорока пяти километров пролетел прямо на запад.
— Вылетайте немедленно! Счастливого пути!
Куприянов положил трубку.
— Ну, Владимир Петрович, решайте.
Географ думал недолго.
— Корабль летит вдоль пятьдесят второй параллели, — сказал он — Судя по его скорости снижения и быстроте полета, он должен опуститься по эту сторону Уральского хребта. Я думаю, что он опустится где-нибудь между Саратовом и Курском. Нам надо лететь по направлению к Воронежу.
— Так и сделаем, — сказал Куприянов.
Было уже совсем светло. Как только они вышли на бетонное поле, возле самолетов произошло движение. Летчики поспешно занимали свои места.
Равномерный рокот моторов сразу усилился, перейдя в оглушительный шум. Двухмоторные серебристые птицы нетерпеливо дрожали, удерживаемые тормозами на месте.
— Флагманский самолет второй слева! — крикнул начальник аэропорта, наклонившись к самому уху Куприянова.
— До свидания! — сказал профессор, протягивая руку.
— Счастливого пути! Желаю успеха!
Куприянов и Степаненко поднялись на борт. В самолете находились Штерн и Ляо Сен.
Штурман эскадрильи встретил начальника экспедиции у двери.
— На Воронеж! — сказал Куприянов.
Громче взревели моторы, и флагманский самолет, чуть-чуть покачнувшись, двинулся вперед. За ним тронулись с места и три остальных.
После короткого разбега машины поднялись в воздух и, не делая прощального круга над аэродромом, легли на курс.
Глава вторая
«ОН НЕ ГОЛУБОЙ, А СОВСЕМ БЕЛЫЙ!»
Предположение Степаненко, что космический корабль опустится между Саратовом и Курском, по-видимому, было правильным.
Миновав Акмолинск, он, быстро снижаясь, перелетел Уральский хребет и в шесть часов тридцать минут утра появится над Чкаловом, на высоте двух километров.
Ожидавшие его самолеты Чкаловского аэроклуба поднялись в воздух, и, приветствуя гостей, полетели с ним рядом с обеих сторон.
Учитывая, что космический корабль может двигаться по принципу реактивного движения (хотя позади него не видно было ни малейшего следа), инструктор аэроклуба рекомендовал летчикам не приближаться к его задней части, чтобы не попасть в мощную струю, которую должен был оставлять за собой этот гигантский шар.
По неизвестной причине (это навсегда осталось тайной) один самолет нарушил это указание и вошел в «кильватер» гостя.
Тысячи зрителей, наблюдавших полет корабля, а также другие летчики видели, как самолет, словно отброшенный вихрем, с огромной скоростью помчался хвостом вперед в обратном направлении, несколько раз перевернулся и со сломанными крыльями рухнул на землю.
Заметил ли экипаж корабля эту катастрофу, которой он был невольной причиной, или им не понравилось приближение непонятных машин, но шар резко увеличил скорость и в несколько секунд оставил все самолеты далеко позади себя.
Точно так же он уклонился от почетного конвоя в Саратове, а затем и в Воронеже.
К обоим этим городам он подлетел на небольшой скорости, но, как только в воздухе появлялись самолеты, корабль увеличивал скорость, упорно оставляя их позади и не подпуская к себе на близкое расстояние.
Экипаж космического корабля будто хотел этим сказать, что просит оставить его в покое и не мешать.
Боялся ли он неизвестных крылатых машин? Опасался ли с их стороны враждебных действий? Это было возможно.
— Они просто хотят, чтобы им не мешали выбрать место и произвести спуск, — сказал Куприянов. — Может быть, они опасаются, что приземление их огромного корабля повлечет за собой такие же катастрофы, как в Чкалове.
— Скорей всего так, — согласился с ним Штерн.
Эскадрилья с экспедицией Академии наук находилась в воздухе уже полтора часа. Радист непрерывно принимал и передавал Куприянову радиограммы, и флагманский самолет все время находился в курсе всего, что относилось к космическому кораблю.
Когда стало известно, что он на высоте шестисот метров пролетел мимо Воронежа, направляясь дальше на запад, эскадрилья повернула по направлению на Орел — Гомель.
Куприянов, Штерн, Ляо Сен и Степаненко внимательно перечитывали получаемые радиограммы, стараясь по неполным и отрывочным описаниям составить себе представление о внешнем виде космического корабля. Эти описания передавались со слов летчиков, которые видели его с близкого расстояния и, каждый по-своему, рассказывали о нем.
Было несомненно, что корабль представляет собой геометрически правильный шар голубоватого цвета. (В некоторых радиограммах его называли белым, в других — голубым. Было и такое описание, в котором говорилось, что шар «белый как снег при лунном свете».) Летчики сходились на том, что корабль металлический, но определить, что это за металл, никто из них не смог. Сходились также на том, что шар не окрашен. Поверхность шара покрыта небольшими черными пятнами, которых с одной стороны насчитали сорок, а с другой — сорок два.
Но, что было поразительнее всего, — это полное отсутствие чего бы то ни было, хотя бы отдаленно похожего на окна. Все наблюдатели в один голос отмечали эту подробность.
